Хорошо смазанные и отлаженные дворники негромко поскрипывали при каждом проходе по лобовому стеклу, счищая мокрый снег, так и норовивший лишить водителя обзора.
Вонел расположился на удобном заднем сиденье, за водителем, на самом безопасном, если верить статистике и производителям, месте. Эту модель служебного автомобиля ласково называли "воронком", в честь конструктора Вранека, завод имени которого вот уже пятьдесят лет поставлял, без преувеличения, лучшие во всей Арстоцке автомобили для государственных нужд. И "воронок" был самой надёжной и безопасной машиной на всём континенте. Недаром Объединённая Федерация уже много лет пыталась добиться от Арстоцки импорта вранековского М-1, а угонщик, сумевший завладеть "воронком" и перегнать его через границу, мог спокойно отходить от дел и до конца жизни не беспокоиться о своих финансовых делах. Впрочем, таких можно было было пересчитать по пальцам одной руки.
Вёл машину опытный оперативник. Следователь его знал, тот был лишь немногим моложе самого Вонела, и зарекомендовал себя как один из лучших шоферов отдела. Возможно, именно потому его никак не желали повышать в звании. Слишком уж хорошо водил.
По этой же причине именно он этим вечером вёл по скользкой, капризной декабрьской дороге чёрную служебную машину. Потому что неимоверно ценная задница старшего следователя должна быть доставлена в Восточный Грештин в целости и сохранности.
Но, несмотря на всё это, Матеуш Вонел был неспокоен. Он нервно барабанил пальцами по кожаному сиденью, а сведённые к переносице брови выдавали тот факт, что в  голове следователя обосновались не самые приятные мысли.
А мысли действительно были одна неприятней другой. Стоило ему отвлечься от навязчивой тревоги, связанной с тем, что он вообще не доверял управление автомобилем никому, кроме себя, тут же на сцену его разума выходила другая мысль - почему именно он? Почему не могли повысить кого-то из местных, почему не прислали откуда-то из окрестных провинций? Почему надо было посылать именно столичного следователя? Или от него таким образом попросту избавились, сослав в чертов пограничный Грештин, где, скорее всего он разделит судьбу своего предшественника?
Впрочем, стоило отогнать и эту мысль, как ей на смену приходили мысли о будущем. И вот от этих размышлений уже всерьёз хотелось застрелиться.
А какое может быть будущее у старшего следователя специального отдела, которому осталось пять с половиной лет до выхода на пенсию? Да, пока что Вонел был полон сил, и для своих почти пятидесяти лет, сохранял потрясающую физическую форму и ясность ума, но долго ли это будет продолжаться? Даже если он и дальше будет поддерживать свой организм ежедневными  упражнениями, здоровым питанием и режимом, рано или поздно годы возьмут своё. И он начнёт дряхлеть.
А, как известно, нет ничего более жалкого и унизительного, чем старость сотрудника госбезопасности.
Последние годы твоей жизни пройдут в постоянном страхе, что о тебе вспомнят. Вспомнят, и придут за тобой кто-то из тех, кому ты сломал жизнь. А ты не сможешь даже оказать им сопротивления, потому что ты уже дряхлый старик и даже путь до телефона уже будет для тебя долгим и утомительным. Или, как это нередко бывает - что-то поменяется наверху, и все те, кто при прежней власти были героями, при новой будут объявлены палачами, преступниками и те из них, кому не повезло всё ещё остаться в живых будут растерзаны толпой, и останками их будет укреплён фундамент нового государства...
В свете таких перспектив, вариант быть убитым при исполнении обязанностей, казался даже в чём-то привлекательным, но, черт! Как же всё-таки хотелось пожить ещё немного...
- Приехали, шеф. - Подал наконец голос шофер. Машина остановилась у высоких стальных ворот, без каких-либо вывесок выкрашенных в серый цвет. Водитель подал условный сигнал клаксоном, и в воротах открылось окошко. Внимательный взгляд прошёлся по машине, и, видимо убедившись в том, что это именно те, о ком Грештинское отделение заранее предупредили телеграммой, дежурный захлопнул окошко и поспешил открыть ворота.
Низко рыча первоклассным мотором, "воронок" неспешно въехал на территорию штаба.
- Ждите меня в машине, Форман. Я не думаю, что это затянется надолго. - Обратился Матеуш к водителю.
- Вас понял. Буду на стоянке. - Отозвался тот.
Вонел хлопнул дверцей и направился через двор к главному входу в здание. Мерзкий мокрый снег оседал на фуражке и кожаном плаще следователя, тут же тая, и Матеуш уже пожалел, что не попросил водителя подогнать поближе ко входу. С другой стороны он не готов был терпеть ни одного лишнего мгновения в этой клетке на колесах, и, по сравнению с, напрочь осточертевшим за восемь часов пути, салоном, непогода казалась меньшим из зол.
За тяжёлой стальной дверью главного входа, которая, судя по толщине и размеру петель, могла выдержать прямое попадание танкового снаряда, располагалось неуютное фойе, выкрашенное в тот же давящий серый цвет, что и ворота. Большие часы на стене показывали без трёх минут одиннадцать. Встретить его должны были ровно через три минуты. Оставалось только ждать. Вонел прислонился спиной к стене, и постарался выбросить все мысли из головы. По-крайней мере на ближайшие три минуты.