Характер
Эгле умеет сдержанно улыбаться и приемлет разные методы достижения своих целей. Примерная жена и хорошая мать, она умеет хорошо выглядеть в дождливое утро понедельника и поддерживать разговоры о политике так, что собеседники разойдутся друзьями. Эгле – человек повышенной аккуратности и чёткости; накрахмаленные салфетки на кухне сияют девственной белизной, а во всём доме не найти не сочетающихся элементов. Немногословна, но приятна в общении, ненавязчива, она знает, что нужно ей, и что нужно всем прочим. Эгле умеет хранить секреты и печь рыбные пироги, помнит дни рождения троюрдных тётушек и исправно пишет домой на Новый год. Она знает, что может держать всё под контролем, в гармонии, в чётко выверенной системе. Любая погрешность заметна и режет глаз, а значит, должна быть немедленно уничтожена, потому что только тогда мир станет идеальным.

Биография
Валдис и Илзе Жилинска - родители

Илзе Жилинска всю жизнь провела в пределах Консерватории Парадизны, как выражался её супруг, «пиликая на скрипке», хотя на деле товарищ Жилинска была первой виолончелью, и если бы не беременность, разрушившая наполеоновские планы по покорению столицы, а затем и всей страны, вероятно, её имя бы мелькало на всех афишах, расклеенных по городу (разумеется, в строго отведённых до этого местах). Но беременность эта, несмотря на внезапность, была сочтена почти что чудом, потому Илзе ещё совсем в юном возрасте было объявлено, что детей иметь она не сможет никогда. Эгле Жилинска стала наглядным примером того, что даже врачи иногда ошибаются.

Не сумев стать лучшей виолончелисткой, Ильзе порешила стать лучшей матерью, и оттого первые шестнадцать лет своей жизни Эгле, «вторая виолончель семейства Жилински», существовала, образно говоря, в обитой ватой коробке из-под холодильника, не ведая о том, что за пределами хорошо обустроенной квартиры пятого класса есть жизнь, отличающаяся от той, к которой она привыкла. И жизнь эта мерно шла по накатанной, без встрясок и катастроф, и мир был таким, каким он должен был быть, и книги были интересней казавшейся изученной реальности. 

Несмотря на своё категорическое нежелание выпускать дочь из-под круглосуточной опеки и после совершеннолетия тоже, Илзе неожиданно обнаружила в Эгле невиданную ранее упёртость: качество, которое уже, на самом деле, мелькало в её личном деле, но исключительно в положительном ключе, и преимущественно касаясь учёбы. Теперь же Эгле вознамерилась отстоять своё право, как гражданина, успешно сдавшего выпускные экзамены, продолжить обучение в Институте, причём не в каком-то там (и уж тем более не в местном!), а в столичном.

Эгле стояла на своём до последней капли материнского терпения, и благополучно оказалась на вокзале столицы с чемоданом в руке за две недели до начала учебного года на лингвистическом факультете Гуманитарного Института.

Примерно тогда картина мира, затрещавшая было по швам, была оперативно сшита аккурат по шву обратно, потому что выброшенная на берег рыба сменила жабры на лёгкие в считанные недели, и к середине семестра скромную девочку с косами из рыбацкого городишки сменила молодая столичная дама, вхожая в книжные клубы и литературные салоны разной степени лояльности к правящему режиму.

Провожая дочь на вокзал, Ильзе строго-настрого запретила ей делать три вещи: связываться с неблагонадёжными компаниями, выходить замуж до окончания института и вести все лекции в одной тетради. В первый же год свободы Эгле сделала все три.

Она начала обучение с кольцом на пальце, продолжила с животом, а закончила с младенцем на руках, разрываясь между кормлением отпрыска четы Кот и подготовкой к экзаменам, и Ильзе до сих пор не простила отличнице-дочери изрядно захромавших оценок на итоговом году обучения. Но диплом, в итоге, был на руках, институт – позади, а впереди же – светлое будущее. 

С её первого места работы её выдернул перевод мужа в Грештин, со второго – болезнь маленького Андриуса, с третьего – сложности с собственным здоровьем, и лишь с четвёртого раза ей удалось удержаться на месте переводчика в бюро, где Кот несколько лет исправно переводила одобренные правительством романы и инструкции по эксплуатации трактора, несколько раз удостоившись чести быть устным переводчиком на съездах и банкетах. Не гналась за формой, ценя содержание; в отличие от карьериста-мужа, для Эгле никогда не имела особого значения занимаемая должность. Много важней было то, что именно она делает. Равно для себя и для Родины.

Отредактировано Egle Kot (2016-12-23 17:26:52)